– Твоя сестра – девушка, если ты забыл. А рисовать всякие платьица и кукол – для девочек это нормально. А мужчина должен заниматься чем-то серьезным. – Папа даже голос повышает и выпрямляется на стуле.

– Как и держать слово. Я сделал так, как ты хотел. Отучился, где ты хотел. – Я выпрямляюсь тоже. И мы оба буравим друг друга взглядом.

– Я все помню, Максим. И слово свое держу. Но ты, – папа освобождает свою ладонь из-под ладони мамы и демонстративно тыкает в меня указательным пальцем, – еще не отучился. Тебя вот-вот перед самым дипломом отчислят.

– Да принесу я тебе твой диплом на блюдечке с голубой каемочкой, как и обещал, – фыркаю я. – А ты готовься свою часть обещания выполнять.

– Да я всегда готов, сын. А тебе советую не говорить гоп, пока не перепрыгнешь.

– Ну хватит, мальчики! – громко прерывает нас мама. – Мы так давно не собирались. Виталик, – она строго обращается к моему отцу, – ты не прав.

– Вера! – восклицает он. – Я же хочу для него лучшего, а он хочет рисовать комиксы. Ну и еще на себе. – Папа указывает подбородком на мои татуировки, виднеющиеся из-под рукавов футболки.

Я закрываю лицо ладонями и не могу сдержать бессильный стон. Все. Понеслось. Старые песни о главном. Часть миллион первая. Рисование. Татуировки. Сейчас еще и про одежду что-то должен сказать. И я, как всегда, прав…

– Этому здоровому лбу уже двадцать один, а он ходит вон в чем. Балахоны какие-то с рисунками, кроссовки цветные. Мама тебя даже в детстве так не наряжала, – продолжает тираду отец.

– Виталик, хватит! – пытается встрять мама.

Мое терпение почти лопается. Чувствую, что лицо краснеет и я готов ляпнуть сейчас что-нибудь не то, и это окончательно испортит мои договоренности с отцом. Я лучше промолчу, но получу от него то, что он обещал. Полугодовое обучение под палящим солнцем Калифорнии.

– Ясно, – быстро поднимаюсь на ноги. Капкейки уже не вызывают во мне никакого аппетита. Бросаю взгляд на хмурую маму и пытаюсь улыбнуться. – Спасибо за ужин, мамуль. Я домой.

– Я думала, ты останешься… – растерянно произносит она.

– Нет. Поеду получать серьезную профессию. – Холодно зыркнув на отца, забираю со стола телефон, запихиваю его в карман джинсов и, расправив плечи, иду на выход из столовой.

– Максимилиан! – расстроенно восклицает мама.

– Да пусть едет, – слышу, как папа ехидничает мне вслед. – Может, и правда к пересдаче подготовится. Сдаст и поедет рисовать свои картинки, как и договаривались. А потом попробует еще на этом зарабатывать и будущую семью содержать. Вот тогда-то он и скажет мне спасибо, – отец театрально повышает голос, заставляя меня покрепче стиснуть зубы, – что злой папа заставил получить нормальный диплом!

– Виталик!

И если еще пару секунд назад после жалобного зова мамы «Максимилиан» я был готов все-таки остаться в родительском доме, то после реплик отца желание пропало напрочь. Меня не заставит здесь переночевать даже желание поесть на завтрак маминых ажурных блинчиков со сметаной. Широкими шагами прохожу через столовую, коридор и выхожу в холл. Меня преследует колокольчик на ошейнике Тикси. Шпиц провожает до самой двери и роняет изо рта на пол свой резиновый игрушечный мяч, когда я наклоняюсь надеть кроссовки.

– Прости, друг. – Я так раздраженно дергаю на них шнурки, что слышу треск. – Никакой игры в мячик сегодня вечером. Отец наказ дал – профессию получать, – цежу я сквозь зубы.

Перед моим носом на паркете появляются носы маминых домашних тапочек.

– Не злись на папу. У него на работе какие-то проблемы. Я поговорю с ним еще.

Выпрямившись, застаю маму стоящей напротив. Она держит в руках парочку пластиковых контейнеров для еды и виновато улыбается.

– Не надо, мам, – бурчу в ответ. – Сам разберусь.

В моих руках оказываются контейнеры с едой.

– Это тебе. Блинчики с мясом и грибы с овощами. И что бы ты там ни думал, я и папа правда хотим тебе только лучшего. Сдай ты уже эту эконометрику. – Мама ободряюще похлопывает меня по плечу.

Из дома родителей я выхожу с воинственным настроем. Нужен моему отцу диплом? Будет. Я обязан сдать. Я заслужил. Я четыре года занимался тем, что мне не по душе, чтобы приблизиться к своей мечте. И никакая Олеся Синичкина меня не остановит. Поэтому, когда сажусь в свою машину, первым делом я пишу именно ей. Нужно вытрясти из этой ботанички то, что мне так нужно. Я решительно открываю в приложении чат с Анонимом1301 и, прожигая взглядом экран телефона, пишу:

Глава 6

Леся

За домашними заботами и ужином я даже забываю о том, как ужасно прошел мой сегодняшний день. Пока об этом не напоминает «дзынь» упавшей на смартфон эсэмэски. Отрываюсь от конспекта по философии и бросаю взгляд на экран телефона.

Смотрю на текст сообщения, и глаза мои округляются. И что мне ему ответить?

Мне остается лишь закатить глаза и окончательно убедиться, что Ольховский вообще не понимает слово «нет». А если так? Перехожу на заглавные…

А я уже трясусь от злости. Как же это достало! Намеков о моем внешнем виде становится как-то чересчур много. Хочется просунуть руки в экран и прямо через него отвесить Ольховскому парочку смачных подзатыльников. Этот хамоватый экземпляр с Y-хромосомой совсем не имеет чувства такта?

И я с ехидной улыбкой печатаю ответ: «Сборник цитат и афоризмов. Купи. Тебе действительно это надо».

Отправляю сообщение, и вся моя интуиция уверенно подсказывает мне, что кого-то сейчас по ту сторону экрана конкретно взорвало, потому что Аноним777 печатает… печатает… печатает… Но ответ прочитать не успеваю.

– Леся, можно тебя на минутку? – доносится голос дедушки из его кабинета.

Сунув телефон в карман домашних спортивных штанов, иду на зов.

– Звал? – с улыбкой заглядываю в дедушкин кабинет. Одна только мысль, что где-то в этой Вселенной бесится Ольховский, уже повод для радости.

– Лесюнь, а ты, случайно, здесь ничего не трогала? – задумчиво интересуется дед. Не поднимая головы в мою сторону, он перебирает стопку папок на своем столе. И улыбка разом слетает у меня с губ.

– Нет. – Я нервно прочищаю горло. – А что?

– Да ничего… Просто все мои материалы обычно лежат по алфавиту, а тут… кавардак какой-то. – Дедушка непонимающе смотрит сначала на одну папку в руке, а потом на другую.

А я чувствую, как неприятно холодеют кончики моих пальцев.

– Не знаю. Может, Зоська прыгнула и скинула случайно? – Мой язык деревенеет с каждой секундой.

– Скинула, а потом обратно на стол сложила? – Дедушка наконец поднимает на меня растерянный взгляд, а мои щеки тут же противно краснеют. Но дед неожиданно радостно отмахивается: – А! Вспомнил! Это я же собирался все материалы переподписать, достал, а потом забыл. Эх, старость… Можешь идти, Лесь, я дальше разберусь.

– Угу, – произношу я сквозь плотно сомкнутые губы. Ватными руками закрываю дверь и выдыхаю, чувствуя, как в кармане штанов буквально разрывается телефон от пришедших на него сообщений.